из ЖЖ автора

[Carmarthen]

Анна Коростелева, как известно, ведет жж, причем очень интересные вещи там пишет. В частности любопытны истории о ее стажировке в Ирландии.
Но сейчас я хочу выложить сюда пост о учителях. Сразу становится понятно, с кого списан по крайней мере один персонаж Надеюсь, вам понравится. Не уверен только, какой тэг ставить...

Наши учителя

…В Ирландии же обращает на себя внимание спокойное сосуществование в рамках одного пространства живых людей и покойников. Корни этого феномена, возможно, отчасти в том, что по ирландским народным представлениям такие традиционные места размещения умерших, как подземное и подводное царства и недра холмов, уже оказываются занятыми – сидами, потомками языческих богов, оппозиционно настроенными к людям в целом – как живым, так и мёртвым.
(Т.А. Михайлова. Из спецкурса по “Безумию Суибне”)

…И по соскобленному вертикально другой рукой написан второй текст. Как определить жанр надписи? Ну, если табличка лежит в могиле на груди у покойного, то ясно, что это, наверное, не счёт из ресторана.
(В.П. Калыгин. Из спецкурса по галльским надписям)

…Зачем это вы записываете? …А впрочем, можете даже и записать. И послушать на ночь. Вот когда ирландский был запрещён, и священник приезжал ночью на велосипеде, по мокрой дороге, по грязи, и они занимались в сарае с гнилым сеном, в сыром, где было холодно, где пахло навозом… вот тогда они занимались ирландским!
(Т.А. Михайлова)

Когда Виктор Павлович Калыгин начал читать нам спецкурс, у нас в обиход с первых дней вошла его фраза: “…Ну, и потом там как-то всё десемантизируется… ну и вот”. Мы готовы были поверить, что наши собственные учителя являются к нам откуда-то из потустороннего мира – о таких странных вещах они вынуждены были рассказывать в рамках своих дисциплин. Мы говорили: очевидно, что Виктор Павлович, появляясь в аудитории, где мы собирались, чтобы его послушать, оказывается там каждый раз случайно и совершенно неожиданно для себя; затем в течение часа двадцати (стандартная продолжительность университетского семинара) он ищет способ выбраться из этого места, где он очутился сам не понимает как; для этого он произносит различные заклинания, и неудивительно, что мы далеко не все из его слов понимаем; наконец, ровно через час двадцать ему всё-таки удаётся нащупать спасительное заклинание и – бац! – он исчезает. Растворяется в воздухе. Десемантизируется. Непонятно только одно: каким образом получается, что его выкидывает к нам из потустороннего мира каждую неделю, точно в одно и то же время и всегда в одну и ту же аудиторию?..
А с какой гордостью мы слушали своих учителей-кельтологов во время совместных конференций с германистами! Сначала выступали германисты – люди чёткие, строгие, классические учёные, у которых всё по полочкам разложено, полная ясность в головах… А затем наступало время Ч, выходил, допустим, Виктор Павлович Калыгин – в малиновом галстуке и с таким видом, как будто он сюда вот только что свалился с Луны, сам ещё не понял, как (мы замирали от предвкушения), или непосредственно перед этим сидел, допустим, в пабе за кружкой пива и очень удивлён тем, что у него вдруг доклад на конференции, и начинал говорить. И у германистов вытягивались лица. То есть они пытались сохранить хорошую мину при плохой игре. Но говорил он примерно следующее: “Да-а, rí – это совсем не то, что mál, а mál – это не то, что rí”* (без перевода!!). “Ну-у, это слово в древнеирландском обозначало такую возвышенность… точнее, такую низину, где они будто бы пасли скот якобы… Ну, или не пасли”. И только мы понимали, что он говорит всё точно, что по-другому и не скажешь, что это не полный бред! А у германистов и их питомцев, привыкших к ясности формулировок, потихоньку начиналась истерика.
А однажды Сергей Владимирович Шкунаев выступил перед нами с лекцией, где сказал, в частности, что о друидах настолько мало известно, настолько мало о них достоверного материала, что в серьёзной академической среде у учёных-кельтологов даже само слово “друид” стало уже в последнее время несколько одиозным и у уважающих себя историков как-то даже уже не совсем приличным считается его употреблять. Выкатившись за дверь и прислонившись там к стенке, мы сказали друг другу убедительными голосами: “Само по себе слово «кельты», поскольку совершенно неясно, кто это, собственно, такие, очень скоро станет как бы уже не совсем приличным в серьёзной научной среде, всё как-то окутается туманом, десемантизируется, станет неудобно уже произносить это слово вслух, и сама наука кельтология постепенно как-то сама собой начнёт называться наукой ологией, и чем она конкретно занимается, будет уже не совсем понятно, ну и вот. А потом сама Ирландия окутается тоже туманом, станет как бы неизвестно, есть ли там ещё какие-то острова, к западу от Британии, и станет не очень приличным об этом рассуждать”.
И я думаю, что если мы просто когда-нибудь расскажем что-нибудь где-нибудь о наших учителях, нам никто уже не поверит. Но мы-то твёрдо знали, что они приходят к нам оттуда и уходят туда. Вот у каких людей мы учились!

* rí – король; mál – глава, предводитель, знатный человек (древнеирл.)